Пролог

-Майор Нестеров! Вы обвиняетесь в дезертирстве, убийстве постового и самовольном выходе на поверхность! Кроме тогго, вы подстегунли лейтенанта Ефимова! Что вы скажете в свое оправдание?
Пожилой сталкер пристально посмотрел на капитана.
-Ничего я говорить не буду. Делайте свое дело. Я знаю, что мне там положено.
-Чтож, пока подержим вас под замком, а там и суд, и приговор, и его исполнение. Увести!
А началось все две недели назад...

Глава I
Зарождение идей

-Колчак! Плесни мне чайку! Будь человеком!
-Плеснуть-то, я плесну, да вот не совсем я уверен, что мы теперь – люди.
-Ну, ты скажешь тоже! А кто же мы тогда?
-Мне кажется, что мы слой пыли, который вот-вот сотрет домработница, чтобы получить прибавку к своей зарплате.
   Дымящееся варево полилось в аллюминивую кружку.
-Странно ты сравниваешь. Ну сравнил бы с каким-нибудь кротом что ли?
-Прости, Серый. По-другому я не умею.
   Два человека, сидевшие в палатке, отхлебнули из своих кружек.
-Эх, - причмокнув сказал тот, кого звали Колчак. – Хорошо, когда на станции царит мир.
   Станция, на которой сейчас царил мир, называлась Техническая. Раньше ее называли Митино, но, в последствии, все изменилось. Митино – база сталкеров и технарей. Сталкеры владели самыми передовыми технологиями, как и техники. Митинский Радио-рынок продолжал служить людям и после катастрофы. На станции всегда было электричество, что делало станцию светлой и прогрессивной.
   Кроме того, Техническая была одной из очень немногих, где сохранились поезда. Два поезда стояли по обе стороны платформы. Один из них принадлежал сталкерам. Первые два вагона отводились под некие подобия офисов. Следующие четыре служили казармами, ну а остальные были частными «домами». Вагон делился на три сектора. По количеству сидений. Начало дивана было началом сектора, ну а конец, следовательно, концом. Сектор стоил бешеные деньги: почти мешок патронов. Бесплатно места давались только командованию и служащим (за какие-то особые заслуги). Остальным приходилось по старинке – жить в палатках на платформе.  Другой поезд был, как его называли, квартирным. Там жили особо богатые граждане Метро. Последние три вагоны отвели под гостиницу для особо важных гостей.
   Техники не капризничали насчет жилищных мест. Они с удовольствием расположились в больших палатках у самой лестницы, которая выводила к дверям с коридорами, что вели наружу. Их не пугала радиация, ибо ее уровень в Митино был не так высок. Да и построенные свинцовые ворота служили исправно. Местным умельцам удалось собрать моторную дрезину. Самое интересное в том, что она была закрытой! Свинцовая крыша и толстые стекла больше делали ее похожей на машину. На ней сталкеры-шоферы доставляли продукты, одежду и тому подобное. Были и те, кто принимал от местных торговцев частные заказы. От этой дрезины, конечно же, был большой убыток. За топливо, которым торговали только сектанты и ганзейцы, надо было платить немалую сумму. А то еще и притащить что-нибудь ценное потребуют. Однако сектанты довольствовались шестью рожками патронов и всяким барахлом, принесенным из церквей. Что делали они с ними, западников не интересовало.
   Сталкеры зарабатывали здесь достаточно. Каждый получал где-то по пяти рожкам в месяц обязательно, а в довершение шли патроны, заработанные за то или иное задание техников. Халтурка. Этого хватало на то, чтобы весь следующий месяц семья из трех человек жила спокойно, т.к семьи многих сталкеров находились на обеспечении начальства станции, а деньги были нужны, когда на станцию привозили какие-то товары из центра Метро: одежду, ювелирные изделия, сейчас мало кому нужные, оружие и тому подобное.
   Жены тоже работали, что так же приносило доход. В основном они были уборщицами, прачками, а некоторые и поварихами. Некоторые шли в отдел кадров и занимались бумагами.
   Техников здесь ценили больше всего, а они в свою очередь обожали сталкеров, так как вторые доставляли им все необходимое для новых изобретений.
   Колчак был опытным сталкером. Почти ветераном. Один из тех, кто видел мир наверху светлым и процветающим, но таких людей с каждым днем было все меньше. Колчаку было около шестидесяти лет, но никто не осмеливался сказать что-то насчет его возраста. Прозвище свое он получил за свои принципы и политические взгляды, которые полностью поддерживали строй дореволюционной России. Жил он в казарменном вагоне, а к Сергею, простому жителю станции, заходил на чай. Ведь все знали, что только у него есть мешок того самого чая, с ВДНХ.
-Я слыхал, - Сергей поставил кружку. – Что, мол, фашисты опять распоясались! Расстреливают всех, кто им не по нраву. Даже если ты – этот, как же они говорят… Славянин, в общем. И даже, если у тебя документы все в норме.
   При произношении слова «документы» Сергей сделал ударение на второй слог.
   Колчак провел рукой по седой щетине.
-А как же… Они теперь будут долго так вести все дела. По-другому не умеют. Мозг перестал нормально работать. А самое обидное, что у них все совсем как в сороковых. Есть абсолютно нормальные люди, но чтобы жить, приходится подчиняться какому-то безумному «фюреру»!
   Он повертел в руках кружку, собирая со стенок капли чая.
-Да, - после небольшой паузы сказал Сергей. – Тут ты неизменно прав.
   Колчак допил грибной напиток, поставил кружку на потрепанный временем поднос, пожал на прощание руку товарища и вышел из палатки.
   Снаружи пахло потом и пылью. Сейчас, если Колчак не ошибался, было около восьми вечера, двадцать третье мая, две тысячи тридцать восьмой год. Подумать только. Двадцать пять лет. Уже четверть века люди живут под землей, как кроты. А ведь думали, что посидят месяц-другой, пока фон спадет, так ведь нет.
   Колчак хорошо помнил тот день. Когда кто-то просил его рассказать об этом, он всегда начинал рассказ словами:
   «Кто хоть однажды видел это, тот не забудет никогда.»
   Когда-то он не был сталкером Колчаком. В тот день он шел по Тверской улице к МХАТу. И волосы были темные без седин, и пальто дорогое было вместо комбинезона с кевларом, да и звали его не Колчак, а Андрей Нестеров. Остановился Андрей Нестеров у ларька купить себе эскимо, и тут над городом оглушительно взвыла сирена. Люди остановились, в небо смотрят, и он смотрел. Никто не признал в сирене угрозу. В Италии, например, есть город, где такая сирена оповещает жителей о том, что пришло обеденное время. Но в Москве такого новшества не было. Ну, а когда земля задрожала, глухой взрыв раздался, а вдалеке стал подниматься огненный гриб, народ бросился в подземные переходы. Из машин вылезали и туда же. Но Андрей Нестеров знал, что в переходах спасения нет. Он развернулся и, что было сил, ринулся через толпу обратно к памятнику Пушкину, чтобы укрыться на станции.
   Все дороги перебежал, получил сильный удар бампером резко остановившейся машины. Пока бежал, второй взрыв прогремел. Люди совсем в панику ударились. Давили друг друга, буквально по головам ходили. Какой-то сумасшедший ухватил Андрея Нестерова за шею и попытался вытащить содержимое карманов, однако получил сильнейший удар по лицу. Через минуту барахтающегося вора поглотила толпа. А Андрей прорвался ко входу и буквально через десять минут он уже сидел на полу на станции Чеховская, прислонившись спиной к колонне.
   Военные и милиция как могли успокаивали людей, но паника прекратилась ненадолго. Уже через два дня начались волнения о припасах. Какой-то полковник объявил, что выход на поверхность может быть открыт ни позже, чем через два месяца. Тогда люди немного успокоились. Когда же минуло полгода, а полковник был разорван разъяренной толпой, народ стал постепенно обживаться на станции. Один бритый мужик объявил, что на станции должны командовать сами люди, а не эти в зеленой форме. Так же он сказал, что в метро не должно быть ни одного человека не русской национальности. «И так дышать не чем, так еще на них тратить воздух и жратву!» - кричал он.
   Андрей Нестеров оказался из тех, кому такое «временное правительство» было совершенно ни по вкусу. И он вместе с небольшой группой отправился на Боровицкую. Через два года имя Андрей Нестеров было только в его паспорте, а для всех остальных он стал Колчаком.
   В Полисе Колчак прожил почти десять лет, а потом его заметил некий Василий Дмитриевич Тартонский, который представился начальником станции Техническая. По совместительству он являлся командиром сталкеров с той же станции. К этой встрече Колчак заслужил уважение в Полисе, ведь, став сталкером, находил много полезных вещей и мог залезть туда, куда другие боялись. Полису сильно не хотелось прощаться с таким бойцом, но Колчак давно хотел выбраться из Большого Метро, а это была идеальная возможность.
   Когда Колчак только прибыл на Техническую, это была полупустая, с тусклым освещением станция. Тогда велось строительство свинцовых ворот. За пять лет работа была закончена, а Колчак был повышен в звании, так как большинство полезных материалов находил он и его группа. Тогда он был еще капитаном. Но вот, пятнадцать лет спустя, он уже седой майор, которому предлагался свой сектор в вагоне. Но Колчак отказался, сказав, что семьи у него все равно нет, а одному ему места там слишком много. Так и остался жить в казарме, однако Тартонский сказал, что ему стоит только сказать, и сектор будет отдан.
   Три года назад Колчак познакомился с Сергеем. Сергей был простым москвичом, попавшим на станцию относительно недавно. Сам себя называл путешественником. До катастрофы действительно поведал ни мало стран, фотографии Колчаку показывал, а теперь путешествовал по Метро. Побывал почти везде, где можно было жить. Какое-то время даже жил на Тверской, так как тамошний «фюрер» оказался его старым хорошим знакомым. Но теперь он повидал все, и остался жить на Технической. Колчак ему помог устроиться к сталкерам на сидячую работу.
   Сергею было сорок семь лет, однако на вид ему было ровно на десять лет меньше. Да и он себя чувствовал ровно на столько же. Никогда ни на какие боли не жаловался, на женщин посматривал, а иногда и смотрел. Они на него, в принципе, тоже. Сергей часто спрашивал у Колчака, почему тот не думал остепениться, однако этот разговор заканчивался, когда Колчак задавал ему встречный, абсолютно идентичный вопрос.
   Итак, Колчак вышел из палатки, достал из нагрудного кармана портсигар, сделанный из обложки для паспорта, извлек из него самокрутку, чиркнул спичкой и закурил. Горький дым наполнил полость рта, за тем прокатился по горлу и наполнил легкие. На душе стало легче. А ведь раньше он не курил! Первую сигарету он выкурил в день Катаклизма на Чеховской.
   Сталкер сделал еще одну затяжку и побрел к казарменным вагонам. Его койка находилась на первом ярусе, на первом диване от двери. Первый ярус плотно был скрыт досками от тех, кто входил внутрь, а со стороны прохода Колчак приспособил занавеску, сделанную из марли. И не видно, вроде, и дышится легче.
   В казарме "репетировал духовой оркестр". Тут было много тромбонов. Много, на разные лады. Что ни говори, а храпеть сталкеры умели. Двое бойцов сидели и опрокидывали рюмку за рюмкой самогонку.
   Увидев вошедшего в вагон старика, один из них поднял руку, и тихо позвал:
-Эй, Колчак! Выпить хочешь?
   Колчак кивнул, бросил на мраморный пол платформы остаток самокрутки, протянув ногу через порог потушил его и пошел к «однополчанам».
-Тебе сколько? Сто, сто пятьдесят? – поинтересовался хозяин бутылки.
-Давай все двести, - махнул рукой старик. – Все равно спать скоро.
   Боец кивнул и плеснул в рюмку мутноватой жидкости.
-Ну, чтобы у нас все было, и нам ничего за это не было? – спросил он, поднимая свой стакан.
-Нет, Сеня, - вздохнул Колчак. – За то, чтобы то, что у нас есть, было нам ценнее того, что у нас будет.
   Не дождавшись ответа, он поднес свой стакан к стакану товарища и после характерного звона опрокинул содержимое.
   Сеня пожал плечами и тоже выпил.
-Эх! Хреново пошла… - пожаловался Колчак, морщась и прикладывая к носу рукав.
-Фу! И не говори! – прохрипел боец. – Больше никогда у этого в кавычках товарища сивую не беру!
-А мне прекрасно! – подал голос третий боец, рюмка которого сейчас находилась в руках Колчака.
-У тебя глотка кевларовая, Джип! – откашлявшись съязвил Колчак, хлопнув того по плечу.
   Джипом сталкер был назван за то, что всем рассказывал о том, как он мечтал купить себе большой американский джип. Только те, кто был в сознательном возрасте до катастрофы, помнили истинное название машины, а для молодых он был «Молотком».
-Слышь, Колчак, - наконец придя в себя, заговорил Сеня. – Я слыхал, что к Тартонскому пришли люди сегодня. Оттуда!
   Он ткнул пальцем в потолок вагона.
-Говорят, что в Полис заберут троих. С фашиками воевать!
-Меня Тартонский не отдаст! Да мне как-то по фигу! – сказал Колчак, откидываясь на спинку.
-А вот меня завербовали! – сказал Джип, наливая в освободившуюся рюмку самогонки.
   Сеня глянул на него исподлобья.
-Поздравляю. Будешь скакать по ящикам и вопить «Гитлер капут!». Радости море. Вон Генку тоже забирают, - он кивнул в сторону храпящей туши над головой Джипа.
   Колчак сложил руки на груди и тяжело вздохнул.
-Ты чего? – спросил Сеня.
-Да вот, все думаю насчет…
   Он посмотрел на Сеню взглядом, в котором читалось «Ну, ты понял».
-А! – кивнул Сеня. – Слушай, а пойдем-ка, покурим-ка!
-Пошли.
-А я? – возмутился Джип.
-Цыц! Тебе еще рано! – усмехнулся Колчак и вышел вместе с товарищем на платформу.
   Угостившись у старика самокруткой, Сеня сказал:
-И что ты там надумал «насчет»?
-Да вот, сколько я уже планирую туда выбраться. Все никак слов для Тартонского не нахожу!
-Меня поражает твоя уверенность в том, что он тебя не только пустит, но еще и людей выдаст! – улыбнулся Сеня, пуская кольцо дыма. – Оставь ты эту затею! Не могло там остаться живого места!
-Могло. Были же там бомбоубежища военные! Целые сети, как я слышал! – возмутился Колчак.
-Даже если так, то туда нереально сложно добраться! Ты представь себе! По подземке туда не добраться, а по поверхности это все равно, что пойти и пожать руку библиотекарю! Это в лучшем случае! В худшем ты предложишь демону пропустить сто грамм с закуской!
-Не смешно…
   Сеня пожал плечами.
-Брось ты это! У тебя ничего не выйдет, Колчак.
   Заходя в вагон, он, усмехнувшись, добавил:
-Если ты, конечно, не соберешься идти туда втихоря!
   Колчак проводил товарища взглядом и крепко задумался.
-Ах, чтоб тебя! – самокрутка обожгла палец.
   Сталкер зашел в вагон, разгладил руками простыню, снял куртку и лег на диван. Наслаждение поползло по усталым ногам.
-Втихоря, говоришь… - чуть слышно прошептал он и закрыл глаза.
   Сон пришел к Колчаку очень скоро.
   Он видел город, озаренный красным огнем. Полуразрушенные здания, вывороченные с корнем и спаленные деревья. Сталкер брел по пустой дороге, с ужасом рассматривая убитые временем машины, магазины, остановки…
   И тут на дороге появилась маленькая девочка. Она прыгала по дороге и вела себя так, будто вокруг нее не пустой разрушенный город, а самое обыкновенное процветающее место.
   Увидев Колчака, девочка улыбнулась и звонким голосом закричала:
-Дедушка, идите сюда! Идите скорее!
   Ноги сами пошли к этой маленькой девочке. Колчак прекрасно осознавал, что это сон, и ему было в нем не очень-то уютно.
-Вы откуда? Вы из Москвы? – спросила девочка.
   Старик кивнул.
-А это -- мой алый город! – сказала девочка и повела ладошкой по угнетающему ландшафту. – Пойдемте, дедушка! Пойдемте!
   И девочка поскакала на одной ножке по клеточкам, начертанным на асфальте мелом. Классики. Только вместо простых цифр, в клеточки были вписаны такие числа: 2013, 2014, 2015 и так далее.
-Время… - произнес Колчак.
   Он поставил ногу на первую клеточку. Ничего не произошло. Только ветер гулко отдавался от стен опустевших домов.
-Пойдемте, дедушка, пойдемте! – доносился издалека звонкий голос девочки.
   Колчак поставил на клетку вторую ногу. Потом сделал шаг на следующую.
-Приходите, дедушка! Это алый город! Он зовет! Идите! – сказало эхо голосом девочки.
   Но вот подул другой ветер, который грубым мужским голосом хрипел:
-Колчак… Колчак… Колчак… Колчак…
   А потом вдруг резко и громко рявкнул:
-Колчак, блин!
   Сталкер резко поднялся и стукнулся головой о верхний ярус.
   Опустившись на подушку, он увидел свисающую со второго яруса лысую голову сталкера Бильярда.
-Слышь, Колчак! Я, конечно, понимаю, что старость надо уважать и все такое, но будь так добр: захлопнись и дай поспать, а то стонешь, как…
-Ладно, понял! – перебил его Колчак. – Спи давай, шар без восьмерки!
-Че ты сказал?
-Ниче! Спать, сказал!
   Старик перевернулся на другой бок, но спать больше не хотелось.

***

   Колчак встал с койки. Сталкеры, потягиваясь и зевая, сползали с верхних и нижних ярусов и сонно натягивали берцы.
   Старик нацепил свою куртку, застегнул ремень с красной звездой на бляхе (подарок старых друзей) и вышел из вагона. Честно отстояв очередь в санузел, умывшись водой из стоявшей возле вагона бочки, Колчак отправился к начальнику.
   Утро на Технической. Такое же рабочее утро, как в докатострофичные  времена. Люди собираются, суетятся, где-то ругаются, с кем-то прощаются. Все как обычно.
   Начальник станции Василий Дмитриевич Тартонский восседал в потертом кожаном кресле, неизвестно откуда притащенном, и прикуривал самокрутку от свечи, горевшей на столе. Зачем на столе свеча, когда есть прекрасно работающая лампа было понятно только самому Василию, хотя этой загадкой грузили себя почти все сталкеры. Но со временем все привыкли. Василий был высоким усатым качком, с лысой, как шлем головой, причем лысина имела зеленоватый оттенок. По рассказам начальника, это последствие какого-то излучения, в которое он попал, поднявшись на поверхность еще будучи стажером.
   Колчак три раза ударил в обшивку вагона.
-Входи, Нестеров, - раздался низкий прокуренный голос.
   Сталкер, для приличия, пригладил короткие седые волосы и вошел.
-Ну, что, Нестеров? Как оно? – спросил Тартонский, вытаскивая из ящика стола новый карандаш.
-Ничего так, товарищ полковник! – ответил Колчак, изо всех сил стараясь держаться ровно.
-Это хорошо. Да ты присаживайся!
   Колчак кивнул и сел на потрепанный стул.
-Слушай, Нестеров, - начал Тартонский, подписывая какую-то бумагу. – Тут ко мне люди пришли из Полиса. Набирают людей для войны с фашистами. Ну, с этими – из Третьего Рейха. Тебя хотят.
-И что же, товарищ полковник? Мне пойти собрать вещи?
-Да нет! Я, конечно, не сильно хочу терять такого ценного бойца, как ты! Но я им сказал, что будем спрашивать у тебя лично! Им эта идея не очень понравилась. Мол, дисциплина и так далее. Но решать тебе!
   Колчак внимательно изучил пальцы правой руки.
-Что скажешь? – поинтересовался начальник, после небольшой паузы.
   Сталкер изо всех сил старался взвесить все плюсы и минусы. Однако алый город не давал ему покоя. Он был абсолютно уверен: алый город - Красногорск, куда ему надо так давно. Куда он хочет попасть и все узнать. Если он сейчас ломанется на войну с рейховцами, шансов у него может не остаться. От Митино до заветного места не так уж и далеко. Отказаться? Отличный вариант.
-Товарищ, полковник, - начал он. - Я решил, что...
   Карта метро резко заставила Колчака замолчать. От Технической станции до Планерной шел дополнительный туннель, построенный местными строителями. От Планерной путь лежал через Сходненскую и Тушинскую. С Тушинской шел еще один туннель, прорытый какой-то огромной тварью. Тварь, разумеется, нашли и изжарили огнеметами и изрешетили автоматами, а туннель укрепили и оставили, ибо он соединял Тушинскую со Строгино, где стояла транспортная дрезина для переправ под открытым небом. А оттуда уже до Киевской, где встречали караваны Полиса. У Колчака появлялся уникальнейший шанс: добраться до Тушинской, а оттуда до Красногорска и вовсе рукой подать! Конечно, за дезертиртирство могут и выгнать с Технической куда-нибудь далеко. И будет он, нищий Андрей, а в прошлом сталкер Колчак, жрать сырых крыс и протягивать руки за пульки. Но, кто не рискует, тот не вовзращается наверх.
   Прокрутив все это в голове за считанные секунды, чтобы пауза не казалась слишком долгой, Колчак закончил фразу:
-Я решил, что согласен.
   Тартонский внимательно посмотрел ему в глаза.
-Ты уверен, Андрей, - спросил он.
   Колчак с трудом сохранил серьезный взгляд.
-Уверен, товарищ полковник.
-Ну, тогда с Богом! - вздохнул начальник. - Иди, собирайся. И передай Лащуку, что он тоже завербован.
-Есть.
   Колчак вышел из вагона. Значит, Сеня тоже идет в бой. Замечательно! Может ему удастся уболтать его пойти с ним? Сейчас надо заскочить к Сергею. К Сергею. К Серому.                     
   Сергей еще мирно посапывал в палатке. Ему было невдомек, что вот-вот Колчак сообщит ему свой план. А что снилось бывшему путешественнику? Конечно былые заслуги в области географии: Египет, Италия, Кипр, Индия, Греция... Много чего. И всегда, просыпаясь, Сергей вспоминал слова старика, которого он как-то встретил на ВДНХ: "Какой прекрасный мир мы уничтожили..."
-Какой прекрасный мир, мы уничтожили... - сказал он, открыв глаза.
-Да-да, согласен, расстегивай, давай! - раздался взволнованный голос Колчака.
-Андрюх, ты? - спросони прохрипел Сергей.
-Я! Давай резче!
   Сонный мужик потянулся и, зевая, опустил молнию вниз.
   Колчак влез мгновенно.
-Я иду в Красногорск! - объявил он.
   Сергей протер глаза.
-Ты точно Колчак? - поинтересовался он. - Где угрюмый дедок, который вечно бубнит про философию и смысл жизни?
-Знаешь, как называет такое Джип? - понизил голос Колчак. - Шутка со скамейки!
-Шутка-самосмейка, - поправил его Сергей, расплывшись в улыбке. - Староват ты стал, дедушка.
-Не хочу повторяться. В общем, я иду с отрядом на войну с фашистами.
-Серьезно что ли?
-Частично. Дойду с ними до Тушинской, а там улизну. Попытаюсь.
-И что? Ты один попрешь в Красногорск по поверхности? - недоверчиво спросил Сергей.
-Попытаюсь уговорить Сеню. Но не уверен, что получится. Пойду один, в карйнем случае.
   Сергей натянул брюки.
-Странный ты, Андрей. Лет тебе шестьдесят, а на месте не сидится, как подростку. Знаешь такое состояние, когда сперма в голову бьет? - ухмыляясь, сказал он.
   Колчак пригрозил товарищу кулаком.
-Не пугай! - продолжал улыбаться Сергей. - Ты не двинешь обладателю чая с ВДНХ! Слушай, - его лицо сделалось серьезным. - А не сопроводите ли вы жителя до Тушинской?
   Колчак признался сам себе, что удивлен.
-Ты серьезно?
-Частично. - передразнил недавний ответ друга Сергей. - Не могу же я теб яодного отпустить! Да и охота мне за пределы Метро уже выйти!
   Колчак хотел вскочить, да палатка не позволяла.
-Нет, Сергей! Исключено! Мы с Сенькой - опытные, если так можно выразиться, сталкеры. Если бы я хотел, я бы нашел тут столько желающих слазить в столицу Подмосковья! Одних искателей риоритетных вещиц вагон!
-А кто тебя спрашивать будет? - поинтересовался Сергей. - Может я и сам хочу. без тебя. Да к тому же, я в армии служил! В ВДВ, надо заметить! ПОэтому брось ты свои нравоучения!
   Колчак усмехнулся.
-Ладно. Если не передумаешь, тогда кидай в рюкзак резинку да Стечкина. И поживее.
-Резинку?
-Ну, противогаз!
-А-а, - разочаровано протянул Сергей.
-Что вздыхаешь? Если ты промышляешь интересом в области зоофилии по отношению ко всяким упырям, то бери и эти резинки с собой!
   И оба товарища расстались, гогоча.

***
   Сеня уже убирал военный нож в ножны на поясе, когда Колчак только вошел вагон.
-Сень! - позвал он.
-Чего тебе надобно, старче? - отозвался тот.
-Ты завербован!
-Спасибо, я в курсе, как видишь.
-Надо поговорить.
-О чем?
-О том самом!
   Сеня почесал голову с бритыми короткими волосами, бросил на Колчака недовольный взгляд, но все-таки вышел на платформу.
   Колчак снова вытащил самокрутки.
-Ну, - начал Сеня, прикуривая. - Выкладывай.
   Сталкер в подробностях описал бойцу свой план. Не забыл упомянуть Сергея.
   Сеня внимательно выслушал его, а потом многозначительно протянул.
-И?
-Что "и"? - переспросил Колчак.
-То есть ты хочешь, чтобы меня под трибунал, как дезертира вместе с тобой? - голос бойца грубел.
-Я не хочу, - Колчак из полного интузиаста превратился в того же серьезного старика-сталкера. - Я, коли честно, особо и не надеялся.
-Правильно делал, - заметил Сеня.
   Он бросил бычок в щель между вагоном и платформой.
-Из-за снов и мечтаний не стоит рисковать шкурой. Тем более так бессмысленно и бесславно, - добавил он, собираясь зайти в вагон.
-Но ведь сны и мечтания делают нас теми, кто мы есть - людьми, - заметил Колчак. - Этим мы и отличаемся от животных и мутантов с поверхности.
-Нет, Андрей, - Сеня мог назвать Колчака так только в пик гнева или равнодушия. - Нас отличает от них то, что мы не умываемся языком и не жрем друг друга по принципу "выживает сильнейший".
-А вот тут ты не прав, ибо тогда почему мы сейчас собираемся на войну?
   Ответа не последовало. Сеня просто вошел в вагон.