- Дальше я идти не могу. Не моя это территория. – Сидр развел руками.
- А чья же тогда? – Озадаченно спросил  Кирилл Павлович.
- Чья угодно, только не моя. Я ее называю Темной территорией. Я зарекся больше некогда не пересекать невидимую черту, между моей и их… Еще с тех пор, как пацаном был. – Мужик тяжело выдохнул и протянул руку на прощанья.
- А что там особенного? Там опасно? – Старик вздрогнул. 
- Не то чтобы опасно, скорее страшно. Холод прям до костей пробирает, и мурашки по телу бегут, как тараканы при свете. Я точно не знаю с чем это связанно, зато я точно знаю, что этот туннель ведет туда, куда тебе нужно.
Кирилл Павлович медленно перевел взгляд в плавно  уходящий вниз и теряющейся во мгле промерзлый туннель. Из глубины, будто из пасти каково-то  страшного зверя, подул холодный ветер.
- Это тоже местная аномалия. Не в одном другом туннели Гидры не гуляет ветер, его просто не может тут быть. Все прочно загерметизированно и воздушные фильтры не должны его пропускать, а он все равно умудряется появиться.
Старик пожал руку.
- Может, есть обходной путь, меняя… страшный? – Кирилл Павлович в надежде посмотрел на своего проводника.
- Есть, конечно, поверху. Устраивает? – Сидр негромко рассмеялся.
- А что, вполне.
- Да, а с Технарями ты давно не встречался?
Кирилл Павлович в очередной раз вздрогнул.
- Да слава Богу не приходилось…
- Вот чтобы и не пришлось – единственная дорога через Темную.
- А если быть точным, то куда, эта Темная, выводит? – Старик не отпускал руку Сидора и по-прежнему ее тряс.   
- Я сам до конца не проходил и точно сказать не могу, но Кузьмины проходили, упокой Господь их души. Веселые были парни… Они говорили, что вышли перед самым блокпостом на Кубинку. Но я как-то сомневаюсь, что это возможно… Туннель идет по наклонной, а потом ровно по прямой, никуда не сворачивая. В нем даже подсобок нет. И если прикинуть чисто географически, то это невозможно.… Хотя черт его знает, мистика это проклятая, кого угодно запутает.
Оба разжали руки и уставились в туннель.
- За Толю не переживай, он в безопасном месте. Я эти ходы, как свои пять пальцев знаю, так что есть у меня тут пару козырных мест. Там, правда, запасов не много, мы когда с Толей твоим засобирались, я ничего толком взять с собой не успел, только бардак устроил. Даже самогон забыл… эх я балбес такой. Ведь учили: сам сдохни, а бухло спаси. Эх я… может еще не поздно вернуться? – Сидр жадно посмотрел в обратную сторону. – Эх, уже поздно… Хороший был самогон, жаль мы его с тобой так и не опробовали. Ты мужик хороший, с тобой грех не выпить. Ну ничего, судьба сведет – обязательно накатим. – Мужик подмигнул.
Кирилл Павлович улыбнулся, поправил рюкзак поудобнее и сделал первый шаг в темноту, направив фонарь, подобранный у охранника, вперед. Вдруг в голове всплыла жуткая история про метростроевцев. Старик решил уточнить ее правдивость у знатока этих мест:
- А история про мертвых метростроевцев – это выдумка?
Сидр уже успел значительно отдалиться и, услышав вопрос старика – кинул через плече:
- А ты у них сам и спроси. – Мужик пропал из виду за поворотом. Теперь Кирилл Павлович вновь остался наедине с самим собой, но в этот раз его сопровождал нарастающий гул ветра. 
Оставаться одному в столь жутком месте - не могло присниться и в кошмаре. Темнота жадно поглощала луч фонаря, растворяющийся во мгле. Каждый шаг давался с трудом. Хотелось как можно быстрее оставить это место и навеки его забыть. Туннель шел под небольшим углом, все ниже и ниже зарываясь в землю. Ветер приятно ласкал лицо и заставлял оставить все страхи и сомненья позади себя и уверенно шагать дальше. Тут же вспомнился Леня, который погиб по глупости старика, и все остальные покойные диггеры, с которыми Кирилл Павлович еще несколько часов назад так мило завтракал. С другой стороны Леня и так бы погиб вмести со всеми остальными, даже без усердий старика. Кирилл Павлович лишь на некоторое время отсрочил его свидание со смертью. Но вот только Леня, наверное, этого не успел понять и сейчас, на том свете, винит в своей погибели старого параноика.
Очень был странным, тот момент, что Сидр не казался потерянным или, скажем, обескураженным, да или как минимум расстроенным из-за смерти своих друзей и коллег диггеров. Видимо за все эти годы он привык к потери друзей и принимал это как должное. Да и правильно делал. Нельзя относиться к смерти, как к чему-то заоблачному и далекому, она ведь ждет каждого. Каждый это понимает и все равно до последнего надеется, что она его еще долго не достигнет. Хотя возможно у диггеров все было иначе. Вероятно каждый из них понимал, что он может не вернуться с очередной вылазки, но не каждый из них ожидал умереть на глазах своей семьи, которая осталась почти, что у каждого из них. Конечно, в идеале, все надеялись умереть от старости, но люди подземелья могли об этом лишь мечтать, по крайне мере те, что жили на станциях, а не в теплых и защищенных от внешнего мира помещениях Гидры. А ведь каждый сам решает, как жить и кем быть в этой жизни и, следовательно, должен догадываться, как он умрет, в зависимости от профессии. Все те же диггеры умирали от рук кровожадных обитателей Гидры, люди на фермах – фермеры – могли умереть от какой-нибудь заразы или вируса, который породило новое столетие, обитающим в земле. Дозорные – они же охранники – чаще погибали от рук революционеров или голодных тварей, просочившихся под землю с поверхности. Повстанцы с Кубинской чаще не выбирали профессии – она сама выбирала их. Революционер – рождается революционером – это у него в крови, но были и те, которые просто хотели нормальной жизни и примыкали к повстанческому движению. 
Тут в голову пришла мысль, от которой Кирилл Павлович резко сбавил темп и ахнул. Он так и не спросил у Вовы от куда смотрители узнали его имя отчество и фамилию с датой рождения. Старый дурак! Мысленно обозвал себя старик. А ведь это было и впрямь важно, да и по крайне мере интересно. Но сейчас нужно было думать не об этом.
Нужно было стремиться к поставленной цели – к Кубинской.  На старика надеялись и доверили ответственную миссию, тем более стразу две. Донести до повстанцев засекреченные документы и рассказать про просьбу Аркадия. Какую из этих задач ставить перед собой на первый план, Кирилл Павлович не мог выбирать. Они обе были ответственные и от каждой из них завили судьбы, а может быть даже и жизни людей. В любом случаи выбирать между ними не приходилось и это не могло не радовать.
В голове промелькнула коварная идея. А что если прочесть те самые документы, которые старик с собой нес? Нет! Он дал слово. Кирилл Павлович всегда держал свои слова, даже сейчас, когда он шел в неизведанную темноту, рискую своей жизнью. Да тем более это было последнее, о чем Денис успел попросить в своей жизни. Бедный парень. И все же как жесток нынешний мир… А был ли он лучше? Вопрос был не простой и требовал философского подхода.
От размышлений отвлек жуткий холод, который успел усилиться за последние десять минут. Кирилл Павлович обратил на это внимание, лишь, когда изо рта повалил пар. Гул ветра увеличивался и больно обдавал лицо потоком ледяного воздуха. Старика начало знобить. Неуч-то заболел? Да вроде не похоже. Луч фонаря медленно стал тухнуть, и темнота все больше и больше овладевала стариком. Казалось вот-вот, и она сожрет Кирилла Павловича, не оставив от него и следа. Место это было и впрямь жутковатое.
Гул плавно перерастал в странные звуки, усиливая поток ветра вдвое. Глаза заслезились, и щеки больно начали жечь. Казалось, будто что-то препятствовало дальнейшему продвижению и всячески старалось, чтобы старик навсегда остался тут, насытив бездонное нутро туннеля. Необузданная сила с каждой секундой становилась все сильнее и сильнее и не прекращала давить на старика. Очертания туннеля становились все мутнее и неразборчивее. Кирилл Павлович был готов в любую секунду сдаться и упасть без сил на рельсы. Реальность переставала казаться настоящей и больше походить на дурной сон, смотреть который до конца не хотелось.
Случилось, то, что было весьма предсказуемо: мощный порыв ветра ударил всей своей мощью и подкосил старика с ног. Он упал и распростерся между двумя шпалами. Ветер затих, но только не в голове жертвы туннеля. Странные голоса, и не прекращающий вой ветер, гуляли в глубинах сознания старика, забираясь и вскрывая самые затаенные воспоминания, заставляя их предстать перед лицом жертвы. Жуткие кадры из жизни то появлялись, то исчезали перед глазами, постепенно сводя беднягу с ума. Смерть, боль, отчаяние, предательство, лож, и снова боль. Необузданный водоворот воспоминаний всю глубже и глубже проникал в голову, терзая старика жуткой болью. Но сдаваться Кирилл Павлович по-прежнему не намеривался. Преодолев физическую боль и взяв тело обратно под свой контроль, он раскрыл глаза, схватился за шпалу и подтянулся к ней, затем к следующей. Голоса усилились, понимая, что жертва выходит из-под контроля. Есть такое выражение – нет такого слова «не могу», однако силы действительно покинули старика, и при чем уже слишком давно. Реальность по-прежнему перемешивалась с воспаленной памятью, и порой казалось, что вместо очередной шпалы, перед носом лежит оторванная взрывом рука. Видимо тут сыграли свою роль годы, проведенные Кириллом Павловичем в Афгани. Там он повидал вещи и пострашнее оторванных рук, и все они, сейчас бурлили в голове. Затем вдруг показалось, как кто-то схватил старика за шиворот и поволок, стукая носом о шпалы. Разобрать правда это или очередной плот воображения, Кириллу Павловичу не удалось - он потерял сознание от бессилия.

***
- А теперь колись, засранец, откуда прибыл? Я тебя спрашиваю! Не спать! Я еще раз повторяю – откуда взялся?
Человек в форме продолжал бить старику пощечины и светить яркой лампой в лицо. Кирилла Павловича клонило в сон от усталости и он, конечно же, хотел ответить, что пришел с Маршала Покрышкина, но сил на это реально не хватало. Вместо слов, изо рта доносилось лишь какое-то мычание, разобрать которые не смог бы даже Сява.
- Не спать! Зачем пришел?! Когда?! С кем?! Не спать, ублюдок! Отвечать на мои вопросы!
Яркая лампа «выжигала» глаза, даже в закрытом положении. Отвернуть от нее никак не получалось. Мужчина не переставая продолжал колотить старика по щекам и в итоге, ударил кулаком в нос, от чего неожиданно взвизгнул.  Кирилл Павлович пошатнулся и упал со стула, на котором сидел все это время. Теперь пол казался ему мягкой подушкой, на которой он смог бы проспать целые сутки. Воспользовавшись возможностью, он прикрыл глаза и в тот же миг заснул. Более его не тревожили.   

***
Проснулся стрик в той же позе, что и заснул. Кровь приливала к голове, и неимоверно хотелось сменить позу, но этого никак не получалось сделать. Он был привязан к стулу тугими веревками и лежал на боку. Приложив усилия, у него получилось перевернуться на спинку стула, но кровь не переставала бурлить в голове.  Собравшись с мыслями и проанализировав все, что с ним произошло, старик сначала воспринял это как дурной сон, но после, еще раз все хорошенько обдумав, понял, что его догадка не верна. И судя по воспоминаниям, те, к кому он попал, добра ему явно не желали. Нужно было как-то отсюда выбираться. Внимательно осмотрев комнату, на сколько это было возможно, старик не нашел ничего, кроме слабой керосинки, стоявшей на ветхом столике, в углу комнаты, что больше напоминала пыточную. Только сейчас Кирилл Павлович обратил внимание на то, что из носа валит пар, при каждом выдохе. В комнате и впрямь было прохладно, да так, что руки уже успели окоченеть. Челюсть невольно начала постукивать. Лицо несколько побаливало и жутко хотелось пить.
Еще немного покрутив головой, старик наткнулся на то, что искал. Узел от веревки, по счастью, оказался совсем рядом с головой, где-то в области плеча. Видимо завязывали впопыхах и не думали, что пленник будет в силах развязаться. И судя по тому, каким образом затянули узел, становилось понятно, что завязывали неумелыми руками. Подняв плече и повернув голову влево, Кирилл Павлович вцепился зубами в веревку и резко потянул на себя. Старик сразу смог вдохнуть сырой воздух полной грудью, которую до этого стесняла тугая веревка. Поерзав туловищем, Кирилл Павлович сумел полностью освободиться и наконец-то встать на ноги. Голова немного кружилась, но это было лишь малым, что могло, было произойти после не давних событий. Опершись рукой на стену, старик подождал пока кровь отойдет от головы, и заодно еще раз все проанализировал.
«Значит, в туннели со мной что-то произошло – думал Кирилл Павлович – это факт. Затем меня, по-моему, кто-то подобрал. Это тоже факт. Ведь не сам же я сюда пришел на своих двоих. Значит, меня подобрали эти люди. Но кто они? А с чего я взял, что именно «они», может быть «он», ведь я больше никого не видел. Да и где я собственно?.. Черт!»
Мысли в очередной раз бродили в не нужном направлении, и путали старика в догадках.
Вдруг за дверью послышались звонкие шаги. Старик насторожился. Кто-то негромко кашлянул и остановился прямо с противоположной стороны двери. Сердце старика упало куда-то в пятки. Дверь пискляво скрипнула и в ней появился человек в военной форме былых лет и рядовой фуражкой на голове. Глаза мужчины расширились и брови озадаченно приподнялись. Он тут же потянулся к кобуре, что висела на ремешке и хотел было выхватить из нее пистолет, как тут же получил керосиновой лампой по голове и жутко завопил от боли. Керосинка разбилась, и ее содержимое воспламенилось на охраннике. Мужчина метался из стороны в сторону, дико вопя, и в итоге, рухнув на полу, стал кувыркаться и дергать в предсмертных муках. Старик смотрел на все это, прижавшись спиной к столику и открыв рот. В его глазах был виден страх и озадаченность того, что он натворил.
В помещении запахло горелой кожей и вызывало позывы рвоты. Кирилл Павлович прикрыл ладонью рот и выбежал из комнаты. В коридоре его вырвало и он стал в очередной раз приходить в себя.
Что же он наделал?.. Он и раньше убивал людей, но не ТАК! Все его жертвы моментально уходили на тот свет, при попадании по ним из автомата, а этот испытывал адские мучения, которых возможно и не заслуживал. 
Но тем не меняя окружающая обстановка заставила быстро переключиться на совершенно другие размышления. Кирилл Павлович стоял не совсем в коридоре. Это скорее всего был балкон, обделанный решетчатыми ставнями, выводящий на скудно освещенное пространство, с потолка которого свисали заржавевшие цепи. Справа по коридору кто так же жутко стонал, как и убитый только что стариком охранник. Коридор пропадал во мраке и Кирилл Павлович вновь пожалел, что он разбил лампу. Так бы был хоть какой-то свет, а тот, что освещал пространство за ставнями хватало едва на три шага вперед. В голове промелькнула мысль о том, что у охранника мог остаться фонарик.
Зажав пальцами нос, старик вошел обратно в комнату и склонился над жертвой. Каково было удивление Кирилла Павловича, когда он обнаружил, что охранник жив. Тот прерывисто дышал, и его почерневшая и еще не успевшая остыть одежда вздымалась и опускалась над грудью. Ноги по-прежнему горели желтым пламенем и освещали пространство комнаты. Старик вдруг вновь почувствовал себя виноватым, и ему захотелось хоть как-то облегчить страдания своей жертвы. Охранник по прежнему постанывал, легонько шевеля левой рукой. Да ведь это был совсем мальчишка! Только сейчас старик сумел это разобрать. Его юношеские скулы, выступали на лице и в свете огня казались довольно повзрослевшими. Ему было около семнадцати-восемнадцати и это по-черному коробило сердце Кирилла Павловича. Он убил почти ребенка…   
Как? Как, он мог загладить свою вину, мог ли он еще попытаться спасти мальчика? Почему он просто не ударил его кулаком? Зачем он это сделала? Казалось, что душу старика порвали на мелкие клочки, собрать которые не сумел бы не один человек на этом «белом» свете. Так зверски убить человека, да еще подростка! Старик сам был почти убит. Не снаружи, внутри…
А ведь парень всего-навсего исполнял свой долг. На его месте каждый бы так поступил. Но не каждый заслуживает такой смерти, хотя и такие экземпляры встречаются.
Рука охранника медленно потянулась вбок и нащупала пистолет. Кирилл Павлович не препятствовал, в ожидании последующих действий. Выбить пистолет из руки умирающего подростка, он сумел бы всегда. Однако трясущаяся рука направилась не к старику у к виску свого хозяина. Он щелкнул предохранителем и нажал на спусковой крючок. Выстрел как будто, в очередной раз, пронзил сердце Кирилла Павловича острой иглой. Теперь тело юноши было безжизненно, и более не испытывало мучений. Старик почувствовал себя негодяем и садистом, заставившего ребенка застрелиться, чтобы не страдать. Если бы хоть кто-то смог почувствовать то, что сейчас испытывал Кирилл Павлович, он бы никогда в жизни этого не смог забыть.
Пистолет плавно выпал из обмякшей руки мертвеца и ударился о пол, рядом с ногами старика.
Из коридора вновь послышались шаги. Видимо выстрел все-таки заставил кого-то прейти, посмотреть на случившиеся.  В дверном проеме показался хорошо экипированный боец, в массивном бронежилете, потертой каске и здоровым дробовиком на перевес. Пистолет хоть и лежал прямо у ног старика, тот был не в силах наклониться и, подняв – лишить жизни еще одного человека. Сейчас это было выше Кирилла Павловича. Старик зажмурился, приготовившись получить дробь в живот, или в голову, в зависимости от того, какой из бойца стрелок. Выстрел.